Марина сняла грязное платье и оторвала от него несколько чистых лоскутов. Остальное она выкинула на улицу рядом с крылечком. Обработав руку Оле перекисью водорода и йодом, она забинтовала её и аккуратно положила ей на коленку.
— Мариночка, милая, почему ты не хочешь позвонить в милицию? — всхлипывая, спросила Оля. — Он ведь совсем свихнулся, а вдруг он вернётся?
— Не могу я, да и Павел скоро придёт. Видишь ли — формально он, как бы это смешно не звучало, ничего не сделал. Он хотел забрать волчонка, на что имел право. Он — мент, а они должны «защищать» население, даже от волков, если придётся. Он всегда отмажется, а потом будет ещё хуже. Ты прости меня, Оль, что пострадала из-за меня.
Оля смотрела на Джека широко открытыми глазами и не могла поверить, что из-за этого маленького зверёныша заварилась такая каша. Марина снова заматывала ему бока, на этот раз — лоскутами от платья.
— Извини, дружище, но бинты на сегодня закончились. Не была я готова к таким передрягам, — сказала Марина, преодолев, наконец, пережитый шок и улыбнувшись.
Павел с Витей зашли одновременно: они встретились в проулке. Витя проводил Женю до её дома и счастливый бежал домой. Павел сразу понял, что случилась какая-то беда, как только открыл калитку. Марти не было, а столбик, на котором крепилась цепь, был почти выдернут из земли. Он посмотрел на свою ладонь и обомлел — она была в крови. Когда он закрывал калитку, то вымазался об ручку. Медленно озираясь по сторонам, он отстранил сына и закрыл его спиной.
— Стой, не шевелись. Что-то произошло…
Разорванное платье возле крыльца, испачканное кровью, стало последней каплей для Павла. Он открыл дверь и ввалился в дом, тяжело дыша. Картина, которая предстала перед ним, никак не способствовала логическому объяснению происходящего. В углу сидела Оля с перебинтованной рукой, на полу лежал Марти, чуть вилял хвостом при виде хозяина, но не поспешил к нему, как обычно. Марина в майке, заляпанной кровью, заматывала Джека, который ещё утром был практически здоров.
— Привет, дорогой! О, вы вдвоём? — как ни в чём не бывало, улыбнулась Марина. — А мы тут все поранились.
Павел ещё долго переводил взгляд с одного на другого и шевелил усами, пока не собрался с силами и не воскликнул:
— Да что, ради всего святого, у вас тут происходит!
Марина закончила перетягивать бока волчонку и повернулась к мужу.
— Дорогой, всё уже хорошо, я тебе позже объясню. А сейчас — положи, пожалуйста, Джека на полушубок рядом с Марти. Ах, да, Паш. Ты же завтра дома?
Павел молча кивнул головой, стараясь не сойти с ума.
— Там Олин забор немножко прохудился — ты сделай в том месте калитку, ладно? — спокойным тоном заявила Марина, окончательно поставив мужа в тупик.
Марти с Джеком лежали рядом, прижавшись друг к другу. Пёс чувствовал себя намного лучше и изредка трогал носом ухо волчонка. Тот спокойно спал, чувствуя себя в безопасности.
Марина рассказала о случившемся Павлу, но попросила не предпринимать ничего, чтобы не усугублять ситуацию. Не за себя она боялась — за сына. Кто знает, что придёт на ум сумасшедшему участковому с явными признаками шизофрении? Это ничтожество обязательно найдёт свою жертву, и вполне вероятно, что та окажется намного слабее его.
Павел переживал события этого вечера по-своему. Не смея побеспокоить Марину, примостившуюся на его плече и всхлипывающую во сне, он свесил руку с кровати и с силой сжимал кулак. Ногти впивались в ладонь, деля её на тоненькие кровавые полоски, но Павлу только этого и надо было. Он разжимал руку и снова сжимал её в кулак.
Он не разговаривал с Дементьевым с того самого дня, когда привязал его к столбу, лишь изредка пересекался с ним на дороге, но всегда проходил мимо молча. Да и сам Фёдор обходил дом Савушкиных стороной, пока не избрал своеобразный способ мести — выводить из равновесия Марину, это нежное и хрупкое существо. Подлая душа всегда ищет жертву послабее, и эта роль досталась ей. Ни разу она не обмолвилась мужу о своих мучениях и тревогах, о преследованиях Фёдора, «показательных выступлениях» на улице, перед окном библиотеки, даже за почтовой щелью в калитке. Она ценой своего горячего сердца хранила огонёк, спокойно тлеющий в семейном костре, согревающий их все эти годы. Павел ни о чём не догадывался, считая себя счастливым мужем женщины, искренне любящей его. Были моменты, когда Марина приходила домой в какой-то задумчивости, отрешённости, иногда даже со слезами на глазах, но Павел всё это относил к её излишней чувствительности. Если бы он только знал истинную причину, но кто бы ему сказал об этом, хотя бы намекнул…
Павел погрузился в неглубокий сон уже под утро. Первые петухи тут же вывели его из забытья: он осторожно положил голову Марины на подушку и выскользнул из-под одеяла. Ему вдруг захотелось остановиться, чтобы в первых лучах солнца увидеть её. Как она прекрасна! Черноволосый ангел, свернувшийся в маленький калачик, чему-то улыбающийся во сне. Что ей снилось в это раннее утро, он не знал, но так хотел, чтобы это утро было бесконечным.
Марти пришёл в себя и чувствовал себя хорошо, судя по тому, как он встретил хозяина в веранде. Не обошлось без лобызанья, от которого Павел пытался отмахнуться, хоть и безрезультатно.
— Ну что, старик, потрепала тебя судьбинушка то вчерась? Защищал, защищал, молодец…, — лаская пса, приговаривал Павел. — Пойдём, выпущу тебя, бедолага. Вижу, не терпится тебе уж, а голосу даже не подал. Постеснялся, что ли?
Марти выбежал на улицу и побежал по своим делам, а волчонок, перемотанный лоскутами от разорванного Марининого платья, с каким-то искренне виноватым видом лежал на овчинке и поглядывал своими глазёнками.
— Ну, ничего, ничего. Не бери в голову, нет тут твоей вины. Мал ты ещё, чтобы виноватым быть. Второй раз ты со своим злейшим врагом, с извергом повстречался, видать, и третьего не миновать. Бог, он ведь троицу любит, но ничего. Ты, брат, не просто так к нам попал. Видать, заговорённый ты, Джек.
| К Главе 44 | К Главе 46 |